ПИСЬМО 1 ПЕРВЫЙ ЭТАП ПЕРВОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Первая революция, порожденная всемирной империалистской войной, разразилась. Эта первая революция, наверное, не будет последней.

Первый этап этой первой революции, именно русской революции 1 марта 1917 года, судя по скудным данным в Швейцарии, закончился. Этот первый этап наверное не бу­дет последним этапом нашей революции.

Как могло случиться такое «чудо», что всего в 8 дней, — срок, указанный г. Милю­ковым в его хвастливой телеграмме всем представителям России за границей, — разва­лилась монархия, державшаяся веками и в течение 3 лет величайших всенародных классовых битв 1905—1907 годов удержавшаяся несмотря ни на что?

Чудес в природе и в истории не бывает, но всякий крутой поворот истории, всякая революция в том числе, дает такое богатство содержания, развертывает такие неожи­данно-своеобразные сочетания форм борьбы и соотношения сил борющихся, что для обывательского разума многое должно казаться чудом.

Для того чтобы царская монархия могла развалиться в несколько дней, необходимо было сочетание целого ряда условий всемирно-исторической важности. Укажем глав­ные из них.

Без трех лет величайших классовых битв и революционной энергии русского проле­тариата 1905—1907 годов была бы невозможна столь быстрая, в смысле завершения ее начального этапа в несколько дней, вторая революция. Первая (1905 г.) глубоко взрыла почву, выкорчевала вековые предрассудки, пробудила к политической жизни и к политической борьбе миллионы рабочих и десятки миллионов крестьян, по­казала друг другу и всему миру все классы (и все главные партии) русского общества в их действительной природе, в действительном соотношении их интересов, их сил, их способов действия, их ближайших и дальнейших целей. Первая революция и следую­щая за ней контрреволюционная эпоха (1907—1914) обнаружила всю суть царской мо­нархии, довела ее до «последней черты», раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее, все зверство семьи Романовых — этих погромщиков, заливших Россию кровью евреев, рабочих, ре­волюционеров, этих «первых среди равных» помещиков, обладающих миллионами де­сятин земли и идущих на все зверства, на все преступления, на разорение и удушение любого числа граждан ради сохранения этой своей и своего класса «священной собст­венности».

Без революции 1905—1907 годов, без контрреволюции 1907—1914 годов невозмож­но было бы такое точное «самоопределение» всех классов русского народа и народов, населяющих Россию, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции 1917 го­да. Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выра­зиться, «разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций; «акте­ры» знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, на­сквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия.

Но если первая, великая революция 1905 года, осужденная как «великий мятеж» господами Гучковыми и Милюковыми с их прихвостнями, через 12 лет привела к «бле­стящей», «славной» революции 1917 года, которую Гучковы и Милюковы объявляют «славной», ибо она (пока) дала им власть, — то необходим был еще великий, могучий, всесильный «ре­жиссер», который, с одной стороны, в состоянии был ускорить в громадных размерах течение всемирной истории, а с другой — породить невиданной силы всемирные кри­зисы, экономические, политические, национальные и интернациональные. Кроме не­обыкновенного ускорения всемирной истории нужны были особо крутые повороты ее, чтобы на одном из таких поворотов телега залитой кровью и грязью романовской мо­нархии могла опрокинуться сразу.

Этим всесильным «режиссером», этим могучим ускорителем явилась всемирная им­периалистическая война.

Теперь уже бесспорно, что она — всемирная, ибо Соединенные Штаты и Китай на­половину втянуты уже в нее сегодня, будут вполне втянуты завтра.

Теперь уже бесспорно, что она империалистская с обеих сторон. Только капиталисты и их прихвостни, социал-патриоты и социал-шовинисты, — или, говоря вместо общих критических определений знакомыми политическими именами в России, — только Гучковы и Львовы, Милюковы и Шингаревы, с одной стороны, только Гвоздевы, По-тресовы, Чхенкели, Керенские и Чхеидзе, с другой, могут отрицать или затушевывать этот факт. Войну ведет и германская и англо-французская буржуазия из-за грабежа чу­жих стран, из-за удушения малых народов, из-за финансового господства над миром, из-за раздела и передела колоний, из-за спасения гибнущего капиталистического строя путем одурачения и разъединения рабочих разных стран.

Империалистическая война с объективной неизбежностью должна была чрезвычай­но ускорить и невиданно обострить классовую борьбу пролетариата против буржуазии, должна была превратиться в гражданскую войну между враждебными классами.

Это превращение начато февральско-мартовской революцией 1917 года, первый этап которой показал нам, во-1-х, совместный удар царизму, нанесенный двумя силами: всей буржуазной и помещичьей Россией со всеми ее бессознательными прихвостнями и со всеми ее сознательными руководителями в лице англо-французских послов и капиталистов, с одной стороны, и Советом рабочих депутатов, начавшим привлекать к себе солдат­ских и крестьянских депутатов, с другой.

Эти три политических лагеря, три основные политические силы: 1) царская монар­хия, глава крепостников-помещиков, глава старого чиновничества и генералитета; 2) буржуазная и помещичье-октябристско-кадетская Россия, за которой плелась мелкая буржуазия (главные представители ее Керенский и Чхеидзе); 3) Совет рабочих депута­тов, ищущий себе союзников во всем пролетариате и во всей массе беднейшего населе­ния, — эти три основные политические силы с полнейшей ясностью обнаружили себя даже в 8 дней «первого этапа», даже для такого отдаленного от событий, вынужденного ограничиться скудными телеграммами заграничных газет, наблюдателя, как пишущий эти строки.

Но прежде чем подробнее говорить об этом, я должен вернуться к той части своего письма, которая посвящена фактору первейшей силы — всемирной империалистиче­ской войне.

Война связала воюющие державы, воюющие группы капиталистов, «хозяев» капита­листического строя, рабовладельцев капиталистического рабства, железными цепями друг с другом. Один кровавый комок — вот что такое общественно-политическая жизнь переживаемого нами исторического момента.

Социалисты, перешедшие на сторону буржуазии в начале войны, все эти Давиды и Шейдеманы в Германии, Плехановы-Потресовы-Гвоздевы и К⁰ в России, кричали долго и во все горло против «иллюзий» революционеров, против «иллюзий» Базельского ма­нифеста8, против «грезофарса» превращения империалистской войны в гражданскую. Они воспевали на все лады обнаруженную будто бы капитализмом силу, живучесть, приспособляемость, — они, помогавшие капиталистам «приспособлять», приручать, одурачивать, разъединять рабочие классы разных стран.

Но «хорошо посмеется тот, кто будет смеяться последним». Не надолго удалось буржуазии оттянуть революционный кризис, порожденный войной. Он растет с неудержимой силой во всех стра­нах, начиная от Германии, которая переживает, по выражению одного недавно посе­тившего ее наблюдателя, «гениально организованный голод», кончая Англией и Фран­цией, где голод надвигается тоже и где организация гораздо менее «гениальна».

Естественно, что в царской России, где дезорганизация была самая чудовищная и где пролетариат самый революционный (не благодаря особым его качествам, а благодаря живым традициям «пятого года»), — революционный кризис разразился раньше всего. Этот кризис был ускорен рядом самых тяжелых поражений, которые были нанесены России и ее союзникам. Поражения расшатали весь старый правительственный меха­низм и весь старый порядок, озлобили против него все классы населения, ожесточили армию, истребили в громадных размерах ее старый командующий состав, заскорузло-дворянского и особенно гнилого чиновничьего характера, заменили его молодым, све­жим, преимущественно буржуазным, разночинским, мелкобуржуазным. Прямо лакей­ствующие перед буржуазией или просто бесхарактерные люди, которые кричали и во­пили против «пораженчества», поставлены теперь перед фактом исторической связи поражения самой отсталой и самой варварской царской монархии и начала революци­онного пожара.

Но если поражения в начале войны играли роль отрицательного фактора, ускорив­шего взрыв, то связь англо-французского финансового капитала, англо-французского империализма с октябристско-кадетским капиталом России явилась фактором, уско­рившим этот кризис путем прямо-таки организации заговора против Николая Романова.

Эту сторону дела, чрезвычайно важную, замалчивает по понятным причинам англо­французская пресса и злорадно подчеркивает немецкая. Мы, марксисты, должны трезво глядеть правде в глаза, не смущаясь ни ложью, казенной, слащаво-дипломатической ложью дипломатов и министров первой воюющей группы империалистов, ни подмигиванием и хихиканием их финансовых и военных конкурен­тов другой воюющей группы. Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и «связями», давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать «сепаратным» соглашениям и сепаратному миру Николая Второго (и будем надеяться и добиваться этого — по­следнего) с Вильгельмом II, непосредственно организовывали заговор вместе с октяб­ристами и кадетами, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и пе­тербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова.

Не будем делать себе иллюзий. Не будем впадать в ошибку тех, кто готов воспевать теперь, подобно некоторым «окистам» или «меньшевикам», колеблющимся между гвоздевщиной-потресовщиной и интернационализмом, слишком часто сбивающимся на мелкобуржуазный пацифизм, — воспевать «соглашение» рабочей партии с кадетами, «поддержку» первою вторых и т. д. Эти люди в угоду своей старой заученной (и совсем не марксистской) доктрине набрасывают флер на заговор англо-французских империа­листов с Гучковыми и Милюковыми с целью смещения «главного вояки» Николая Ро­манова и замены его вояками более энергичными, свежими, более способными.

Если революция победила так скоро и так — по внешности, на первый поверхност­ный взгляд — радикально, то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной ис­торической ситуации слились вместе, и замечательно «дружно» слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно проти­воположные политические и социальные стремления. Именно: заговор англо­французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с К к захвату власти в интересах продолжения империалистской войны, в интересах еще более ярого и упор­ного ведения ее, в интересах избиения новых миллионов рабочих и крестьян России для получения Константинополя... Гучковыми, Сирии... французскими, Месопотамии... английскими капиталистами и т. д. Это с одной стороны. А с другой стороны, глубокое пролетарское и массовое народное (все бед­нейшее население городов и деревень) движение революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу.

Было бы просто глупо говорить о «поддержке» революционным пролетариатом Рос­сии кадетско-октябристского, английскими денежками «сметанного», столь же омерзи­тельного, как и царский, империализма. Революционные рабочие разрушали, разруши­ли уже в значительной степени и будут разрушать до основания гнусную царскую мо­нархию, не восторгаясь и не смущаясь тем, что в известные короткие, исключительные по конъюнктуре исторические моменты на помощь им приходит борьба Бьюкенена, Гучкова, Милюкова и К⁰ за смену одного монарха другим монархом и тоже предпочти­тельно Романовым!

Так и только так было дело. Так и только так может смотреть политик, не боящийся правды, трезво взвешивающий соотношение общественных сил в революции, оцени­вающий всякий «текущий момент» не только с точки зрения всей его данной, сего­дняшней, оригинальности, но и с точки зрения более глубоких пружин, более глубоких соотношений интересов пролетариата и буржуазии как в России, так и во всем мире.

Питерские рабочие, как и рабочие всей России, самоотверженно боролись против царской монархии, за свободу, за землю для крестьян, за мир, против империалистской бойни. Англо-французский империалистский капитал, в интересах продолжения и уси­ления этой бойни, ковал дворцовые интриги, устраивал заговор с гвардейскими офице­рами, подстрекал и обнадеживал Гучковых и Милюковых, подстраивал совсем готовое новое правительство, которое и захватило власть после первых же ударов пролетар­ской борьбы, нанесенных царизму.

Это новое правительство, в котором октябристы и «мирнообновленцы» , вчераш­ние пособники Столыпина-Вешателя, Львов и Гучков, занимают действительно важ­ные посты, боевые посты, решающие посты, армию, чиновничество, — это правитель­ство, в котором Милюков и другие кадеты сидят больше для украшения, для вывески, для сладеньких профессорских речей, а «трудовик» Керенский играет роль балалайки для обмана рабо­чих и крестьян, — это правительство не случайное сборище лиц.

Это — представители нового класса, поднявшегося к политической власти в России, класса капиталистических помещиков и буржуазии, которая давно правит нашей стра­ной экономически и которая как за время революции 1905—1907 годов, так и за время контрреволюции 1907—1914 годов, так наконец, — и притом с особенной быстротой, — за время войны 1914 — 1917 годов чрезвычайно быстро организовалась политиче­ски, забирая в свои руки и местное самоуправление, и народное образование, и съезды разных видов, и Думу, и военно-промышленные комитеты и т. д. Этот новый класс «почти совсем» был уже у власти к 1917 году; поэтому и достаточно было первых уда­ров царизму, чтобы он развалился, очистив место буржуазии. Империалистская война, требуя неимоверного напряжения сил, так ускорила ход развития отсталой России, что мы «сразу» (на деле как будто бы сразу) догнали Италию, Англию, почти Францию, получили «коалиционное», «национальное» (т. е. приспособленное для ведения импе­риалистической бойни и для надувания народа) «парламентское» правительство.

Рядом с этим правительством, — в сущности простым приказчиком миллиардных «фирм»: «Англия и Франция», с точки зрения данной войны, — возникло главное, не­официальное, неразвитое еще, сравнительно слабое рабочее правительство, выра­жающее интересы пролетариата и всей беднейшей части городского и сельского насе­ления. Это — Совет рабочих депутатов в Питере, ищущий связей с солдатами и кре­стьянами, а также с сельскохозяйственными рабочими и с ними конечно в особенности, в первую голову, больше чем с крестьянами.

Таково действительное политическое положение, которое мы прежде всего должны стараться установить с наибольшей возможной объективной точностью, чтобы основать марксистскую тактику на единственно прочном фундаменте, на котором она должна основываться, на фундаменте фактов.

Царская монархия разбита, но еще не добита.

Октябристско-кадетское буржуазное правительство, желающее вести «до конца» империалистическую войну, на деле приказчик финансовой фирмы «Англия и Фран­ция», вынужденное обещать народу максимум свобод и подачек, совместимых с тем, чтобы это правительство сохранило свою власть над народом и возможность продол­жать империалистскую бойню.

Совет рабочих депутатов, организация рабочих, зародыш рабочего правительства, представитель интересов всех беднейших масс населения, т. е. 9/10 населения, добиваю­щийся мира, хлеба, свободы.

Борьба этих трех сил определяет положение, создавшееся теперь и являющееся пе­реходом от первого ко второму этапу революции.

Между первой и второй силой противоречие не глубокое, временное, вызванное только конъюнктурой момента, крутым поворотом событий в империалистской войне. Все новое правительство — монархисты, ибо словесный республиканизм Керенского просто не серьезен, не достоин политика, является, объективно, политиканством. Но­вое правительство не успело добить царской монархии, как уже начало вступать в сделки с династией помещиков Романовых. Буржуазии октябристско-кадетского типа нужна монархия, как глава бюрократии и армии для охраны привилегий капитала про­тив трудящихся.

Кто говорит, что рабочие должны поддерживать новое правительство в интересах борьбы с реакцией царизма (а это говорят, по-видимому, Потресовы, Гвоздевы, Чхен-кели, а также несмотря на всю уклончивость, и Чхеидзе), тот изменник рабочих, измен­ник делу пролетариата, делу мира и свободы. Ибо на деле именно это новое правитель­ство уже связано по рукам и ногам империалистским капиталом, империалистской во­енной, грабительской политикой, уже начало сделки (не спросясь народа!) с династией, уже работает над реставрацией царской монархии, уже приглашает кандидата в новые царьки, Михаила Романова, уже заботится об укреплении его трона, о замене монархии легитимной (за­конной, держащейся по старому закону) монархией бонапартистской, плебисцитарной (держащейся подтасованным народным голосованием).

Нет, для действительной борьбы против царской монархии, для действительного обеспечения свободы, не на словах только, не в посулах краснобаев Милюкова и Ке­ренского, не рабочие должны поддержать новое правительство, а это правительство должно «поддержать» рабочих! Ибо единственная гарантия свободы и разрушения ца­ризма до конца есть вооружение пролетариата, укрепление, расширение, развитие ро­ли, значения, силы Совета рабочих депутатов.

Все остальное — фраза и ложь, самообман политиканов либерального и радикально­го лагеря, мошенническая проделка.

Помогите вооружению рабочих или хоть не мешайте этому делу — и свобода в Рос­сии будет непобедима, монархия невосстановима, республика обеспечена.

Иначе Гучковы и Милюковы восстановят монархию и не выполнят ничего, ровне­хонько ничего из обещанных ими «свобод». Обещаниями «кормили» народ и одурачи­вали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях.

Наша революция буржуазная, — поэтому рабочие должны поддерживать буржуа­зию, — говорят Потресовы, Гвоздевы, Чхеидзе, как вчера говорил Плеханов.

Наша революция буржуазная, — говорим мы, марксисты, — поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не ве­рить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объедине­ние, на свое вооружение.

Правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых, не может, — даже если бы оно искренне хотело этого (об искренности Гучкова и Львова могут думать лишь младенцы), — не может дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы.

Мира — потому, что оно есть правительство войны, правительство продолжения империалистской бойни, правительство грабежа, желающее грабить Армению, Гали­цию, Турцию, отнимать Константинополь, снова завоевать Польшу, Курляндию, Ли­товский край и т. д. Это правительство связано по руками ногам англо-французским империалистским капиталом. Русский капитал есть отделение всемирной «фирмы», во­рочающей сотнями миллиардов рублей и носящей название «Англия и Франция».

Хлеба — потому, что это правительство буржуазное. В лучшем случае оно даст на­роду, как дала Германия, «гениально организованный голод». Но народ не пожелает терпеть голода. Народ узнает, и, вероятно, скоро узнает, что хлеб есть и может быть получен, но не иначе, как путем мер, не преклоняющихся перед святостью капитала и землевладения.

Свободы — потому, что это правительство помещичье-капиталистическое, боящееся народа и уже начавшее сделки с романовской династией.

О тактических задачах нашего ближайшего поведения по отношению к этому прави­тельству мы поговорим в другой статье. Там мы покажем, в чем своеобразие текущего момента — перехода от первого к второму этапу революции, почему лозунгом, «зада­чей дня» в этот момент должно быть: рабочие, вы проявили чудеса пролетарского, на­родного героизма в гражданской войне против царизма, вы должны проявить чудеса пролетарской и общенародной организации, чтобы подготовить свою победу во вто­ром этапе революции.

Ограничиваясь теперь анализом классовой борьбы и соотношения классовых сил на данном этапе революции, мы должны еще поставить вопрос: каковы союзники пролета­риата в данной революции?

У него два союзника: во-1-х, широкая, много десятков миллионов насчитывающая, громадное большинство населения составляющая масса полупролетарского и частью мелкокрестьянского населения в России. Этой массе необходим мир, хлеб, свобода, земля. Эта масса неизбежно будет находиться под известным влиянием буржуазии и особенно мелкой буржуазии, к которой она всего ближе подходит по своим жизненным условиям, колеблясь между буржуази­ей и пролетариатом. Жестокие уроки войны, которые будут тем более жестокими, чем энергичнее поведут войну Гучков, Львов, Милюков и К⁰, неизбежно будут толкать эту массу к пролетариату, вынуждая ее идти за ним. Эту массу мы должны теперь, пользу­ясь относительной свободой нового порядка и Советами рабочих депутатов, стараться просветить и организовать прежде всего и больше всего. Советы крестьянских депу­татов, Советы сельскохозяйственных рабочих — вот одна из серьезнейших задач. Наши стремления будут состоять при этом не только в том, чтобы сельскохозяйственные ра­бочие выделили свои особые Советы, но и чтобы неимущие и беднейшие крестьяне ор­ганизовались отдельно от зажиточных крестьян. Об особых задачах и особых формах насущно-необходимой теперь организации в следующем письме.

Во-2-х, союзник русского пролетариата есть пролетариат всех воюющих и всех во­обще стран. Он в значительной степени придавлен войной сейчас, и от имени его слишком часто говорят перешедшие в Европе, как Плеханов, Гвоздев, Потресов в Рос­сии, на сторону буржуазии социал-шовинисты. Но освобождение пролетариата из-под их влияния шло вперед с каждым месяцем империалистической войны, а русская рево­люция неизбежно ускорит этот процесс в громадных размерах.

С этими двумя союзниками пролетариат может пойти и пойдет, используя особенно­сти теперешнего переходного момента, к завоеванию сначала демократической рес­публики и полной победы крестьян над помещиками вместо гучковско-милюковской полумонархии, а затем к социализму, который один даст измученным войной народам мир, хлеб и свободу.

Н. Ленин

Написано 7 (20) марта 1917 г.

Ленин, ПСС т. 31 с. 11 - 22